Систему же я и вовсе не видел. До этого момента. Все, что я о ней знал — что она есть у всех живущих в этом мире с рождения, и что ее создали боги. Зачем? Ну, вариантов множество. Для облегчения жизни и развития смертных (смешно), для своих неведомых целей (куда вероятнее), просто так, со скуки (тоже возможно, вдруг богам банально нечего делать?). И с каждой душой взаимодействие этой чертовой Системы было крайне индивидуально. На кого-то она «садилась» как родная, к кому-то подстраивалась кое-как. Собственно, параметр душевного Сродства с Системой как раз и определял, насколько хорошо будет налажено это взаимодействие, и сколько системных функций тебе будет доступно. И, увы, этот параметр не менялся. Никак. С каким родился — с таким и умрешь.

А у меня он был мал настолько, насколько это вообще возможно. Каста «горькой дюжины» — так называли тех, кому не свезло родиться со Сродством меньше двенадцати процентов. Все, что для них доступно — считывание информации об организме и духовном теле, получение достижений и обмен системными монетами. Все. А, ну еще системные клятвы можно было давать. Но не принимать, ни в коем случае. Для принятия клятв нужно было сродство не меньше сорока процентов…

А ведь остальным Система давала куда больше. Возможность получать задания и заключать контракты, читать информацию о предметах и людях (если последние разрешали, конечно), использовать внутрисистемный магазин и аукцион. А главное — получать помощь от Системы в развитии. Или, как его иначе называли — Возвышение, Путь к Небу, Дорога Ввысь, и сотни, сотни других высокопарных терминов, означающих, по большому счету, одно и то же. И вот эта возможность для меня была закрыта. Наглухо. Один жалкий процент сродства — и я смог бы пользоваться системной помощью хотя бы первого ранга. Но чего нет — того нет.

Это не значило, что на моем развитии можно было ставить крест. Как говорится — Небесные Врата открыты для всех. Просто для всех остальных они открыты гораздо шире. Настежь, блин, распахнуты.

Но нет, черта с два. Это не значит, что я сдамся и упаду на дно местного общества. У меня были свои преимущества. Свежий взгляд человека из иного мира. Баранье упрямство, которым я славился в прошлой жизни. А главное — мой текущий возраст. Ведь пока организм растет — он наиболее гибок и восприимчив к Ци. Так что чем раньше начинаешь культивацию — тем лучше. В среднем дети крестьян и среднего класса начинают нормально заниматься лет в восемь-десять, в зависимости от собственных талантов, склада характера и настойчивости родителей. Верхушки кланов начинают гонять своих наследников в хвост и в гриву лет так с шести, а то и пяти. Раньше — практически нереально, ребенку в этом возрасте банально не хватает усидчивости и мозгов для понимания сложных абстракций. Что ж. Я — могу начать хоть сейчас. У меня будет четыре, а то и пять лет форы. А у них — лучшие тренеры, алхимия и высокоранговые системные возвышалки.

Я невольно сжал свои маленькие кулачки в нахлынувшем на меня азарте и воодушевлении.

Посмотрим, чья возьмет.

Глава 2

Что творится в этом чертовом мире с погодой? Насколько я успел понять, я попал в местный аналог субтропиков, но все равно это не объясняет местного календаря, а точнее — некоторых его нюансов. Год тут состоит из шести месяцев примерно по шестьдесят дней. «Примерно» — потому что это число варьируется в широчайших пределах и, такое ощущение, что никому нет до этого дела. Закончился зной и засухи, погода стала более умеренной? Значит, закончился и Месяц Спокойствия, начался следующий — Месяц Благодарности Богам. Наступили условные холода, слякоть и «питерская погода»? Вот и Месяц Серого Неба подошел. И так во всем. Новый год отсчитывается с первого ливня Месяца Большой Воды — его при всем желании не пропустишь, а на остальные неточности тут всем плевать.

Так вот, самым странным местным месяцем является так называемый Месяц Познания. Стабильно, из года в год, по всему континенту Э Хор Оман скачет температура: то лужи покрываются льдом, то они же испаряются под дичайшим жаром солнца. И вдобавок к этому — ветер. Нет, не так. ВЕТЕР. До настоящих ураганов и смерчей обычно не доходит, слава богам, но и без того порывы временами настолько сильные, что местные сидят и культивируют по подвалам большую часть месяца. И вот эта странная регулярность (даже месяц успели назвать в честь этого явления), как по мне, не укладывается ни в какие субтропические особенности.

Географ из меня не особо, но так быть не должно. Опять боги постарались? Нутром чую, что они.

Дневник Эдриана Гирита. 21 день месяца Спокойствия 1786 года от Объединения.

— Сосредоточься на дыхании. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Ты не сможешь сразу почувствовать Ци, вначале тебе необходимо максимально успокоить разум. Вдох. Выдох.

Дед сидел напротив и с глазами, помаленьку мигрирующими на лоб, смотрел, как я пытаюсь медитировать. Могу его понять. Ребенок, едва переваливший за год, которому полагается косолапить по дому и живо интересоваться окружающим миром, вместо этого спокойно сидит, неумело скрестив ноги, и пытается сделать первый шаг к Небу. Выглядит со стороны то ли смешно, то ли пугающе. Как я пришел к этому? Ну, вначале я добрые пару месяцев пытался почувствовать Ци самостоятельно, по обрывкам советов из книг Криста. Никакой методички «Путь к Небу от чайника до бога за 100 дней» там, конечно, не нашлось. В основном пафосные и бесполезные заумствования, разбавленные водой и живо напомнившие мне мой университетский диплом. Так что, ожидаемо, результата я не добился. Никакого. В итоге плюнул, и пошел за советом к единственному, кто мог мне помочь. Наполнив лицо вселенской скорбью, я притопал к деду, отдыхавшему на веранде в полуденный зной.

— Деда, я не смогу подняться к Небу?

Крист в тот момент поперхнулся чаем и закашлялся, выпучив глаза. Осторожно поставил чашку на стол и повернулся ко мне.

— Кто тебе это сказал? И почему… и вообще… как… — он лихорадочно пытался подобрать подходящие слова, но я ему не дал.

— Вы с мамой говорили, что у меня очень маленькое Сродство. Я слышал. И тётя Амина вчера сказала, что я бедный, и как мне не повезло. Небо меня не пустит к себе, да?

— Пустит, — дед явно пытался уйти от неприятного разговора, но не мог найти правильных слов. — Небо всех… пускает. Просто тебе будет немного сложнее к нему подняться.

«Немного», ага. Такой старый, а такой врунишка.

— А как к нему подняться? Научи, деда?

— Тебе еще рано, — Крист вздохнул и ласково потрепал меня по голове. — Давай вернемся к этому разговору через пару лет?

— Почему рано?

— Кхм. Понимаешь, чтобы сделать первый шаг, нужны долгие медитации и спокойный разум. Дети, особенно маленькие, слишком непоседливые для этого… — он осекся, взглянув на меня, и смущенно кашлянул. — Хотя ты, конечно, отличаешься от большинства детей в этом плане…

— То есть мне не рано? — я наивно моргнул, с умиляющей улыбкой глядя на деда.

— Тебе… эээ… все равно рано…

— Почему?

Крист смотрел на меня. Я смотрел на него. Голубые глаза Криста с легкой беспомощностью, таящейся внутри. Зеленые глаза не по-детски серьезного и развитого ребенка с простодушием и мольбой во взгляде. Секунда. Другая. Третья. И голубые глаза проиграли.

— Хорошо. Но если будешь отлынивать…

— Не буду!

Первое время советы деда не особо помогали. Концепт медитации для меня не был нов: даже на Земле ей на регулярной основе занимались миллионы людей, причем ее разновидностей было неисчислимое множество. Можно было сосредоточиться на дыхании. На визуальном образе. На мантре, проговариваемой мысленно или вслух. На каких-нибудь более абстрактных вещах — на ощущении безбрежной пустоты, на попытках почувствовать величие космоса и прочая, прочая…

В этом мире, мире Ан Тер Лисс Дирхе, как его называли местные, разновидностей медитации, по какой-то причине, было в разы меньше. По крайней мере, дед знал только одну — дыхательную, да и в книгах, кроме нее, ничего толком не упоминалось. И это натолкнуло меня на мысль — а вдруг мне просто надо попробовать другой вариант? Может, мне просто плохо подходит конкретно этот тип медитаций? Местные мало заморачивались этим, поскольку для большинства этот момент не был жизненно важным: если первое прикосновение к Ци затягивалось, то можно было просто купить системную помощь — и дело в шляпе. Тем более что помощь в первом прикосновении была самой дешевой из всех, и доступна была практически любому крестьянину. Недоступна она была лишь таким, как я — не по причине отсутствия денег, а по причине невозможности применения этой самой помощи. Так что логично, что никто особо не стремился придумывать и исследовать новые варианты развития и открывать новые тропы в Небо.